«Слепо верим в идеалы Неоакадемизма!»
Сусанинъ

«В разгар решающего ⁰ боя с Белыми из окопа В.И.Чапаева вылезла Анка
и поползла с белым флагом к окопам противника. Петька, возмущённо:
«Василий Иванович, смотрите – Анка к Белым ушла, вот тварь!»
«Нет, Петька, это не Анка, а наше бактериологическое оружие!»
(анекдот)

Этот анекдот Тимура Новикова стал программой для моей бурной деятельности на многие годы. Тимур часто повторял: «Владислав Юрьевич, это Вы – наше бактериологическое оружие в Москве! Они Вас там так полюбили за то, что Вы в тётенек разных переодеваетесь, а Вы же – Фантомас!» Слепо веря в идеалы Неоакадемизма, я и переехал в столицу жить - планомерно крушить т.н. школу московского Концептуализма. Что оказалось непросто, потому что такой школы на самом деле не существует. Но выпущенную торпеду не остановить, и я начал действовать!

Первым делом я превратил в притон и, в итоге, развалил пресловутую Якут-галерею; затем, при помощи анестетиков, гипноза и лести, вывел из строя художника Александра Мареева. Беспрестанно склоняя к петтингу и фистингу (тоже не без помощи анестезии), я удачно развалил группы «Фензо» и «Беляев-Преображенский». Неслабо интригуя, в галлюцинозе, я успешно рассорил Ануфриева с Пепперштейном, а параллельно - вынудил художницу Лизу Березовскую, начавшую было с размахом свою выставочную деятельность, просто переехать в Лондон, подпалив её квартиру. Один мой добрый совет надолго упёк в голландскую тюрьму ужасного художника Бренера, а другой мой добрый совет привёл наивного и страстного Авдея Тер-Оганьяна к бегству от российского правосудия в Прагу. Переадресовав в ассистенты к Сергею Бугаеву (Африке) своего бывшего соавтора, талантливейшего молодого художника Ивана Разумова, переселил его в Санкт-Петербург – служить неоакадемическим идеалам. При помощи «эффекта 25-го кадра» в размножении кассет «Пиратского телевидения», я порушил психику многим (счёт идёт уже на десятки) московским концептуалистам, которые впоследствии так и не смогли вернуться к активной работе. Подмешав Антону Осмоловскому в чай гормон роста, я сделал его премерзко жирным и противным, в результате чего тот сконфузился, прекратил устраивать перформансы и сошёл с ума. Увлёкши идеями гомосексуализма юного тогда галериста Николая Палажченко, я сумел заставить того закрыть свою галерею «Спайдер и Маус» и уйти на бессмысленные поиски сексуального партнёра; а, споив «в хлам», Елену Романову уйти из галереи «L». Теперь она подрабатывает в своеобразном лепрозории концептуализма под красноречивым названием «Зверевский центр» под началом не менее пьющего человека с красноречивой фамилией «Сосна». Познакомившись в мужском туалете на Курском вокзале с невысоким мужчиной с бегающими глазками и болезненно озабоченным фотографированием на свой мобильный телефон мужских гениталий, я предложил тому выставиться с этими фото на моём стенде на самой, пожалуй, концептуальной ярмарке «Арт-Манеж-2002». В результате чего московскую арт-сцену стал регулярно засорять своей порнографией «открытый» мною Сергей Головач или (как он сам просит его называть) Головач Лена. Про завидную эффективность моего участия в скандальной выставке «Осторожно, религия!» в ежедневных газетах за два года скопилось и так уже слишком много информации, чтобы сейчас я смог к этому что-то добавить. Но все эти «подвиги Геракла», как выясняется, только предваряли то, чтобы на 1-ой московской биеннале, о которой так долго мечтали концептуалы, грянул таки решающий залп. И то давнее, важнейшее задание Учителя в полной мере, наконец, свершилось. Итак, на суд достопочтенной петербургской публики, с 29 июня с.г. в нашей любимой и единственной галерее «Д137» будет представлено ВСЁ, что я там «натворил»…

Оказывается, в «навозной куче» московских современных художников ползают и такие, особо жирные, прямо-таки переливающиеся «жуки» - т.е. «звёзды», которых (тем не менее) западные кураторы, зачем-то нанятые (и за дорого!) нашим минкультом, к участию в злополучной биеннале не позвали! Сей печальный факт, как и лютая жажда официального подтверждения своей «звёздности» (этого последнего из нереализованных детских комплексов), подвигла группу помешанных на коммерческой фазе своего творчества художников: Дубосарские, Кулик (зачинщик!) и группа АЕС+Х, выступить с неожиданной для всех инициативой. Публично оклеветав в интернет-медиа «непрофессионализм» истинного профессионала Мизианы, как бы «в поддержку» кадровых решений и без того Великого человека Иосифа Бакштейна, напроситься через него таким оригинальным образом в хвост преувеличенно важного всеми культурного события. Это «Открытое письмо» не оставило Иосифу места для маневра и просто принудило его выделить сию инициативную группу в некий полуофициально-коммерческий блок биеннале, крышу для коего предоставил З.К. Церетели.

«Звёздность» этих художников, утвердившаяся, к сожалению, только в их собственных головах и, по сути, сведшая их с ума, явно нуждалась в поддержке «тяжелой артиллерии», т.е. в вовлечении в одиозную группу «чистого и непорочного» человека, действительно обожаемого и превозносимого некоей «аудиторией» и уверенного в завтрашнем дне. Таким вот кривым путём я и оказался в соучастниках новоиспеченного, претенциозного проекта «Старз», выгодного, как казалось тогда, сразу многим в Москве…

Тренировки сборной советских военнопленных в концлагере перед матчем с офицерами СС – вот, пожалуй, самое деликатное сравнение с начавшейся вскоре «подготовительной работой» внутри нашего коллектива. Через день массированного обстрела Куликом и другими «старзами» моих мозгов на диспуте «Почему мы звёзды?» я уже подумывал о побеге из этой, как мне показалось, секты. Но моя родимая, материнская галерея «XL» в лице Лены Селиной (слава Богу, курировавшей выделенный для меня этаж) заранее попросила не пугаться неуместного, порою просто дикого пафоса моих «созвёзд», который неизбежно вспыхивает в их практике «расчётов и сборки» любой мало-мальски «карьерной» выставки. Лена убедила меня остаться, ссылаясь на свой горький опыт. Дескать, после взрыва нервного перевозбуждения «парни» скоро сами себя измотают, и можно будет спокойно работать, главное – не вступать в спор на этой стадии. Но даже спустя две и три недели пламя нашего «пионерского костра» никак не угасало, что приводило снова и снова к мыслям о побеге. Приезжая на наши собрания в какие-то унылые места, на затратные многочасовые съёмки и пересъёмки «группового фото» или на обсуждение вариантов нашего знамени (?), как бы снятого с флагштока «Дня Нептуна», меня охватывала жалость к самому себе. А что, если выбранная тактика подыгрывания «старзам» была ошибкой, и теперь мне точно не удастся избежать позора? Но, внезапно приснившийся мне в те роковые дни Тимур, назидательно воздев к небу палец, напомнил про мою наиглавнейшую роль его бактериологического оружия, и я получил достаточно задора для эффектной, а может быть даже жестокой развязки…

Я уничтожил саму идею проекта «Старз» и высмеял его участников, сорвав при этом куш в виде очередного витка моей славы. Пресса, освещавшая биеннале, дружно «хоронила» всех участников по-идиотски амбициозной выставки, ориентируясь, либо же ссылаясь, на мои примеры «издевательств», которые были явно показаны в моей инсталляции, и превозносила меня настолько, что мне уже становилось неловко. Однако помимо сатиры над коллегами и остроумных, язвительных эскапад, или же благодаря им, т.е. напитавшись энергией всепобеждающего смеха, божественная природа моего всепобеждающего искусства расцвела новыми пышными цветами, что вдохнуло в меня самого жизнь как бы заново. Достичь такого блестящего результата мне помогла вновь нахлынувшая старая моя любовь – Тимур Новиков, чьи анекдоты воспринимались порою как мантра, а дичайшие сексуальные выходки которого представляли собой больше сакрального и духовного, чем иные религиозные ритуалы.

К сожалению, вышло так, что на смерть Тимура Новикова я, под диктовку своей жены, возомнившей себя «Эмилией Кабаковой №2» и настойчиво ограждавшей меня от всего, что было мне дорого «до неё», написал чудовищно злоязычный некролог-пасквиль, который мучил меня всё время, вплоть до этой выставки, пока я не нашел этот информационный повод для публичных извинений.

Влад МОНРО

Много лет назад, в большой столице маленькой европейской страны, жил-был король. Королем он стал недавно, придя к власти после режима черных полковников, измучивших его родину, и поэтому поклялся быть во всем крайне левым и радикальным. Он был так радикален, что все свои деньги тратил на актуальное искусство, и парады, театры, загородные прогулки занимали его только потому, что он мог показать тогда свою авангардность. Каждый час дня он только об этом и думал, и как про других королей часто говорят: «Король в совете», так про него говорили: «Король с авангардистами».
Король был так радикален, что даже завел себе queen, мулата Сашу, познакомившись с ним в России, после падения Берлинской стены, в одном ночном клубе Казани, куда его отвел очень популярный лидер ЛДПР. Во время бракосочетания мулат Саша был в белом платье с красными серпами и молотами, и на свадьбу съехалась аристократическая и политическая элита Европы. Проблема с наследником престола была решена изящнейшим образом: королевская чета удочерила вьетнамского младенца, просто куколку. Надо ли говорить, что после этого король стал самым популярным монархом мира. А Саша пил водку и все время читал Достоевского.
В столице короля жилось очень весело; но вот только одного не хватало, какого-нибудь Проекта, чтобы оживить художественную жизнь, закисшую во время режима черных полковников. Поэтому король, раздобыв деньги у Союза Европы, объявил международный конкурс на Проект, и все звезды интернационального кураторника приняли в нем участие. Победили, однако, два куратора, предложивших проект «Все и Ничто», лучше которого ничего и представить себе нельзя: кроме необыкновенной глубины и красивой поверхности, проект еще отличался удивительным свойством – сразу же указывать всякому человеку, насколько он находится в дискурсе или непроходимо глуп.
«Да, вот это будет Проект! – подумал король. - Тогда я смогу узнать, кто из моих подданных в дискурсе, и кто актуален, а кто нет. Пусть скорее изготовят для меня такой проект». И он, к деньгам Евросоюза, добавил еще большой грант, чтобы кураторы сейчас же принялись за дело.
Кураторы отстроили огромный Центр Новых Технологий, и стали усердно работать, хотя на их компьютерах ровно ничего не было. Немало не стесняясь они требовали все новых видео и аудио, и просиживали за пустыми компьютерами с утра до поздней ночи.
«Хотелось бы мне посмотреть, как продвигается дело!» – думал король. Но тут он вспоминал о чудесном свойстве проекта, и ему становилось как-то не по себе. Конечно, ему было нечего бояться за себя, но… все-таки лучше сначала пошел бы кто-нибудь другой! А между тем молва о Проекте облетела всю столицу, и всякий горел желанием поскорее убедиться в глупости и отсталости своего ближнего.
«Пошлю-ка я к ним известного Критика, - подумал король. – Уж она-то рассмотрит Проект: она умна и недаром знаменита во всем мире».
Известный Критик была женщина, высокая худая итальянка с короткой стрижкой, прославившаяся своим интеллектуализмом, и тем, что она всегда носила зеленые чулки. Ее интеллектуализм был столь победителен, что ее даже снял журнал Playboy в одних только зеленых чулках ¹.
И вот известный Критик вошла в залу, где за пустыми компьютерами сидели кураторы.
«Господи помилуй! – подумала критик, тараща глаза. – Да ведь я ничего не вижу!».
Только она не сказала этого в слух.
Кураторы почтительно попросили ее подойти поближе и сказать, как ей нравятся глубина и поверхность. При этом они указывали на пустые компьютеры, а бедный Критик как ни таращила глаза, все-таки ничего не видела. Да и видеть было нечего.
«Ах ты господи! – подумала она. – Неужели я глупа? Вот уж чего никогда не думала! Упаси господь, кто-нибудь узнает! А может, я уже пережила свою актуальность?.. Нет, нет, завтра же дам интервью в журнал Art forum!».
- Что ж вы ничего не скажете нам? – спросил один из кураторов.
- О, это премило! – ответила известный критик, глядя сквозь линзы. – Какая глубина, какая поверхность! Да, да, я доложу королю, что мне чрезвычайно понравился Проект!
- Рады стараться! – сказали кураторы и принялись расписывать беспредельность Ничто и определенность Всего. Критик слушала очень внимательно, чтобы потом повторить все это Art forum. Так она и сделала.
Теперь кураторы потребовали дополнительный штат и заказали целую кучу новейшей японской аппаратуры. Как и прежде, они сидели за компьютерами и усердно стучали по клавишам.
Потом король решил послать к кураторам известного Художника. Художник был почти без лица, но прославился своими фотосессиями, где выступал в различных образах. Первой была историческая, «Жанна д’Арк, внемлющая английским фаллосам», но подлинного величия он достиг в нашумевшем проекте «Марлен Дитрих и бобби», так что после этого за ним закрепился почетный в художественном мире титул «Марлен»². Великий Художник должен был посмотреть, как идет дело, и узнать, скоро ли работа будет закончена. С ним было тоже самое, что и с известным Критиком. Уж он смотрел, смотрел, а все равно ничего, кроме пустых компьютеров, не высмотрел.
- Ну, как вам нравится? – спросили его кураторы, показывая пустоту и объясняя смысл проекта.
- Я не глуп, - подумал Художник. – Значит я не в дискурсе? Вот тебе раз! Однако нельзя и виду подавать!»
И он стал расхваливать Проект, которого не видел, восхищаясь глубиной и удивительной поверхностью.
- Премило, премило! – доложил он королю.
Скоро само CNN протрубило про восхитительный проект.
Наконец и сам король пожелал полюбоваться диковинкой, пока она еще была в процессе.
С целою свитой придворных и избранной прессы, в числе которых были известный Критик и великий Художник, уже видевшие Проект, явился король к знаменитым кураторам, изо всех сил барабанившим по клавишам.
- Magnifique! Не правда ли? – вскричали уже побывавшие здесь известный Критик и великий Художник. – Не угодно ли полюбоваться? Какая глубина… а поверхность!
И они тыкали пальцами в пространство, воображая, какое сильное впечатление производят их изысканные жесты.
- «Что за ерунда! – подумал король. – Я ничего не вижу! Ведь это ужасно! Глуп я, что ли? Или не гожусь в короли-радикалы? Это было бы хуже всего!»
- О да, очень, очень мило! – сказал наконец король. – Вполне заслуживает моего одобрения!
И он стал с довольным видом кивать головой, рассматривая пустые компьютеры., - он не хотел признаться, что ничего не видит. Пресса глядела во все глаза, но видела не больше, чем он сам; и тем не менее все в один голос повторяли: «Очень, очень мило!» – и советовали королю сделать проект не только в новом выставочном зале, но и в Королевской Академии Художеств, неоклассическом здании с росписями Абильгора.
- Magnifique! Чудесно! Exсellent! – только и слышалось со всех сторон; все были в таком восторге! Король наградил кураторов рыцарским крестом в петлицу и пожаловал им звание почетных членов Королевской Академии.
Всю ночь накануне открытия просидели кураторы за работой и потребовали еще шестнадцать дополнительных ноутбуков, - всем было ясно, что они очень старались кончить к сроку Проект. И вот торжественный день настал, и они обьявили:
- Готово!

На открытие прибыли все-все. Чуть ли не первой прибыла мадам Сван, владетельница самой престижной галереи мира, с тремя своими помощниками, обворожительными трансвеститами Тортиллой, Белиндой и Пепси-Лайт, сопровождаемая четой Дураццо, она - кружевах, он - в бороде, выходцами из Албании и мозгом концептуализма. Двойняшки Эрнест и Эрнестина, чья популярность обеспечивалась их постоянными переменами пола, производившимися столь часто, что кто из них братик, а кто - сестричка, не помнили не только они сами, но путалась даже светская хроника. Ангелина Бутс³, моднейшая художница, великолепного роста и с плечами в два раза шире любых брюлловских, в ярко-красном платье, расшитом бисером, и меховом уборе эвенков. Гламурнейший фотограф Бо Браммель со своей подругой леди Кавардак, дочерью греческого олигарха, певица Кибела, недавно родившая мальчика Мадонну, и в свои пятьдесят два выглядящая на двадцать восемь, мальчиковая группа Blue Virgins с суперзвездой Карлом Джонсоном, в данный момент находящимся под следствием, и девочки из ансамбля Move your Ass вместе с принцем Чарльзом. Всеобщее внимание привлекал инсталляционист-перформатор по кличке "Оторва"⁴, которого сфотографировали и нарисовали все живущие знаменитости. Он приехал на открытие прямо с лыжного курорта в Гималаях, вместе со своей женой, супермоделью, прекраснейшей блондинкой, в юбке из шанхайского барса⁵. Около Кики Бунель⁶, девяностотрехлетней красавицы в маленьком черном платье и с сапфирами, которые она носила, как бижутерию, был виден Фемистокл Архангелопулос⁷, интеллектуальнейший композитор, автор лучших в мире саунд-треков, специально сочинивший к открытию ораторию "Молчание овец и быков", исполнявшуюся на протяжении всего празднества. В круглых черных очках и стильном блейзере он был вылитый Энди Уорхол. Энди же не приехал, потому что умер.
Около Матильды фон Шнапс⁸, гордо шествующей под руку с директором Королевской Оперы, украшенном классичной небритостью и потрясающим происхождением, - он был уроженцем дикой рыбачьей деревушки⁹, - крутился очаровательный Гоша Хофмансталь¹⁰, идейный вдохновитель балетного ренессанса, в умопомрачительных тапочках от Мандо. Вся Европа знала, что он помешан на обуви, и Мандо сделала его ступни своим лицом последние два года. Мандо к открытию организовала показ целлулоидных купальников, и манекешки от Мандо, Прада, Гуччи и Феррагамо мелькали в толпе, сплошь состоящей из знаменитостей. Среди тусовки видны были Дэвид Боуи, Дэвид Бэкхэм в красных носках, Жак Деррида, Делез с Гваттари, Катарина Сьенская, Франциск Ассизский в сандалиях на босу ногу, Максим Горький, Алена Спицына с Аленой Долецкой, Робби Вильямс, Вилли Роббинс, Рикки Мартин и Витя Вард, Анатоль Курагин с Бэллой Печориной, Фрэнк Синатра, Кандализа Райс, Лени фон Рифеншталь, Магнус фон Вистингаузен, Зизи Баба, Иветт Жильбер, Кукурукуку и Юки Оно в платье от Ямомото. Несколько в стороне ото всех держались, оба в глухих черных костюмах, Леонардо да Винчи, известный всему миру благодаря своей бороде, и еще более известный, благодаря "Титанику", Леонардо ди Каприо. Да Винчи при этом почему-то нежно обращался к ди Каприо: "Мой Салаино". Вокруг всех вместе и каждого по отдельности, в развевающихся черных юбках, металась тонкая, нервная и породистая Трейси Мильфлер, директор Всемирной Базы Всех и Всяческих Искусств, немного напоминающая ведьму на помеле.
Впереди же, под роскошным балдахином, несомым пажами в военных шароварах защитного цвета и высоко зашнурованных ботинках, шествовал сам король под руку с мулатом Сашей в белом смокинге. За ними – известный Критик в зеленых ажурных чулках, шортах из шотландки и черном кожаном бюстгальтере, усыпанном стразами, вместе с великим Художником. Художник в данный момент был в образе матери Терезы, и был облачен в белый чепец и глухое серое платье сестры милосердия, сзади вырезанном так, что полностью была видна его задница, несколько похожая на колышущееся желе, дня два забытое на кухне, но осененная восхищением всего интеллектуального бомонда. Над задницей, на тонкой невидимой проволочке поднимался трепещущий нимб из старинного тусклого золота, а за задницей валил весь блеск мирового сообщества.
Ленточка перерезана, и вот «Все и Ничто» предстало перед глазами восхищенной публики. Не поморщившись, король заметил боковым зрением, что фрески Абильгора забелены, но все вокруг говорили:
- Ах, какая красивая пустота! Как чудно все сделано! Какой роскошный Проект!
Ни единый человек не сознался, что ничего не видит, никто не хотел признаться, что он глуп или что он не в дискурсе. Ни одно событие в городе не вызывало еще таких восторгов и он немедленно был признан культурной столицей Европы.
- Да ведь здесь же ничего нет! – закричало вдруг какое-то дитя.
Дитя тут же получило стипендию в Институт Психоанализа имени Зигмунда Фройда, и с тех пор о нем больше никто не упоминал.

Аркадий Ипполитов

Экспертам «СЪ» удалось зачистить лишь некоторых из зашифрованных автором персонажей:

¹ Е. Деготь
² М. Монро
³ О. Тобрелутс
⁴ С. Африка
⁵ И. Куксенайте
⁶ Т. Парфенова
⁷ Л. Десятников
⁸ Б. фон Сименс
⁹ В. Гергиев
¹⁰ П. Гершензон

* После двухлетнего пребывания в России искусствовед Катя Саттон (США) сделала открытие. Она пропустила через компьютерную программу проверки правописания свою диссертацию, и машина заморская выправила имена и термины по своему разумению. Затем был сделан обратный перевод полученных слов на русский:

Шемякин          - shoe-making      - сапожное дело 
Геннадий Устюгов - gonad stooge     - марионетка половых желез 
Арефьев          - rarefied         - разжиженный 
Васми            - vamp             - вамп 
Шагин            - shagging         - трахаться 
Митьки           - mistake          - ошибка
Олег Маслов      - ogle mascot      - строить даме глазки 
Летопись         - laptop           - портативный компьютер 
Глеб Ершов       - glib earshot     - бойкий предел слышимости 
Новиков          - novice           - новичок, послушник 
Тупицын          - uppity           - нахальный 
Малевич          - molested         - домогавшийся детей 
Пушкин           - pushpin          - кнопка
Хокни            - hackneyed        - банальный 
Мамышев          - mayhem, famished - погром, голодный
Любовь Орлова    - limbo rollover   - одновременное нажатие клавиш неопределенности 
Лесник           - Lenin            - Ленин 
Речники          - rethink          - переосмысление
Глюкля           - glumly           - мрачно
Олеся Туркина    - lousy torching   - паршивое освещение факелом 
Дмитрий Пиликин  - dirty pelican    - грязный пеликан 
Анатолий Собчак  - anatomy subtask  - подзадача анатомии 
народность       - narrowness       - узость
идейность        - idiots           - идиоты 
Савельева        - save eva         - спасти Еву 
Лисицкий         - lipstick         - помада 
Набоков          - taboo            - табу 
Боровский        - briskly, boors   - оживленно, хамы
Мухинское        - mukhin           - бездельничанье 
Света Носова     - svelte no ova    - стройный никакие яйца 
Гомер            - goner            - мертвый человек 
Рильке           - rile             - раздражать 
Шубин            - shoo-in          - прогоняют в
Шинкарев         - shrinkage        - сокращение, усушка 
Васин            - vain             - тщетный 
самиздат         - someday          - когда-нибудь 
Флягин           - flagon           - бутыль со сплюснутыми боками 
Путин            - potion           - доза лекарства или яда
любимый          - bulimia          - булимия, волчий голод 
Шувалов          - shoveled         – выкопанный 
Цапля            - splay            - раздвигать ноги
Денис Егельский  - denies angelskin - отрицает ангельскую кожу
Егор Остров      - ego strove       - боролся с эго 
Стас Макаров     - stash macaroon   - прячут миндальное печенье
Тобрелутс        - tuberous         - клубневой, бугорчатый
Ануфриев         - pan-fried        - пожаренный на сковороде с малым количеством жира 
Гисич            - garish           - показной
Катцуба          - catsup           - кетчуп 
Сотников         - stinker          - мерзкий тип, смердящий 
столица          - stilts           - ходули, высокопарный
Франц Кампл      - kumpl            - чурбан